Казалось бы, кризис разрешен и осуществлен переход к парламентско-президентской республике, аналогичной действующим в странах Восточной Европы. Но если проанализировать детали, то выяснится, что создаваемый механизм остается «гибридным» и его жизнеспособность не очевидна. С одной стороны, возрастает политический вес премьер-министра – именно он теперь предлагает на рассмотрение Верховной Рады кандидатуры членов правительства (за исключением министров обороны и иностранных дел, а также главы СБУ, кандидатуры которых вносит президент). С другой – хотя кабинет несет перед Верховной Радой «коллективную» ответственность, каждый его член утверждается (и может быть смещен) персонально. Совмещение депутатского мандата с постом в правительстве не допускается. Подобная практика нормальна для президентской республики американского образца, но при парламентарной модели утверждение каждого члена правительства отдельно означает, что торг по персоналиям будет продолжаться и после назначения главы кабинета. Не вполне понятен и статус председателей Антимонопольного комитета, Фонда государственного имущества и Государственного комитета по телевидению и радиовещанию: их кандидатуры теперь вносит премьер-министр, однако они по-прежнему не входят в состав кабинета и имеют фиксированные сроки полномочий, не зависящие от «срока жизни» правительства. Кроме того, остается неясным, что делать в ситуации, если избранная на досрочных выборах Верховная Рада (которую, как уже говорилось, президент не может распустить в течение года) не в состоянии сформировать правительство. В Болгарии и Чехии при возникновении такого рода коллизии президент вправе назначить «служебный» кабинет, на Украине же ничего подобного не предусмотрено.

В известном смысле премьер будет «не совсем» хозяином в собственном правительстве. И если раньше правительство «металось» между президентом и парламентом, то теперь отдельные министры будут «метаться» между главой кабинета и Верховной Радой. Очевидно, что это не позволит правительству действовать как целостная команда и усилит клановый характер украинской политики.

«Императивный» мандат, по сути, означает окончательную «приватизацию» кланами конкретных партий и фракций. Конечно, влияние кланов было велико и раньше, но с введением «императивного» мандата депутаты окончательно утрачивают поле для маневра, попадая в полную зависимость от лидеров и хозяев партий.

В целом можно констатировать, что реформа 8 декабря 2004 носит половинчатый и неоднозначный характер. С одной стороны, она кладет конец существовавшей (и существующей) в стране странной системе с сильным президентом, «безответственной» Радой и беспомощным правительством, с другой – под видом демократизации и укрепления разделения властей фактически цементируется клановый характер украинской политики. Освободившись от диктата президента, премьер-министр все равно не сможет проводить самостоятельный курс, поскольку члены его кабинета будут напрямую подчиняться Верховной Раде, а точнее – выдвинувшим их кланам-партиям.

Реформа, безусловно, назрела, и кризис 2004 г. четко обозначил необходимость институционализации механизмов, которые бы исключали монополизацию власти какой-то одной группировкой и обеспечивали постоянный диалоговый процесс между различными политическими, экономическими и региональными силами. Однако при ее проведении стороны думали не столько об эффективности государственного управления, сколько о защите собственных корпоративных интересов. В результате новая система организации органов государственной власти так же далека от интересов рядового избирателя, как и система Кучмы.

Как показывает исторический опыт, события, подобные украинской «оранжевой революции», не дают новой элиты и мало влияют на отношение существующих элитных группировок к собственному народу. Но они подталкивают их к решению назревших проблем, вынуждая отказываться от устаревших и недееспособных институциональных механизмов, и создают условия для последующего изменения качественного состава правящего слоя и форм взаимодействия власти и гражданского общества. Такие изменения никогда не бывают быстрыми.

В декабре 2004г. Украина, несомненно, сделала шаг от постсоветской автократии в сторону парламентаризма, однако она находится лишь в самом начале пути к реальной демократии. И тех, кто верил, что события осени 2004г. – действительно «революция», которая волшебным образом изменит характер украинской политики, неизбежно ждало разочарование.

По словам политолога, эксперта корпорации стратегического консалтинга "Гардарика" Сергея Дацюка, украинская политическая система находится в нескончаемом кризисе с 2004 года, и элита выйти из кризиса не в состоянии. "То, что мы наблюдаем, на самом деле – театральная игра, которая к реальности отношения не имеет. Игра для избирателей, для тех, кто смотрит новости. Пока в стране что-то происходит и противостояние интересно, и за ним можно следить по телевизору, значит, все нормально, значит, следующие выборы тоже будут проведены. Значит, люди пойдут голосовать. Это ж интересно, захватывающе». Кроме того, подчеркивает политолог, депутаты могут ответить, что происходящее сейчас в зале ВР – это и есть их работа: и блокирование трибуны, и попытка вынести вопрос о рассмотрении вопроса, независимо от мнения оппозиции. И те, и другие скажут, что это и есть их работа, уверен эксперт. По мнению политолога, для того, чтобы украинский парламент плодотворно работал в нормальном режиме, необходимо, прежде всего, поменять политическую систему, сам тип партий как таковых. "Сейчас партии лидерского типа. Их нужно заменить партиями программного типа и партиями с нормальной кадровой политикой, то есть с вертикальной мобильностью, чтобы списки составляли не лидеры за деньги, а чтобы люди проходили в соответствии их содержательности и профессиональным качествам». Также он добавляет, что для того, чтобы это заработало, надо квалифицированно внести изменения в Конституцию. "А у нас никто не пытается выстроить более эффективную политическую систему, все опять хотят поделить полномочия", – констатирует Дацюк.