Однако во второй половине 90-х гт. наметился некоторый историографический «перелом» в пользу большей однородности позиций исследователей. В основном это стало следствием большей доступности документов из советских и восточноевропейских архивов после падения коммунистических правительств На основании анализа новых материалов группа западных исследователей сделала общий вывод о том, что серьезно ослабленный Советский Союз, озабоченный в основном стратегическими проблемами безопасности и выживания в послевоенном мире, играл пассивную роль в процессе генезиса холодной войны. С другой стороны, в большинстве исследований последнего времени огромное значение придается роли Сталина, особенности взглядов и поведения которого во многом определили жестокость и непоследовательность советской внешней политики.

Большая часть исследований российских, ученых в 90-е гг. также была посвящена изучению роли Сталина в переходе от сотрудничества к конфронтации с Западом В то время как одна группа исследователей явно стремилась «демонизировать» личность советского вождя и видела именно в ее субъективных качествах источник конфликта, а другая, напротив, считала, что он был реалистом и прагматиком, склонным ориентироваться на геополитические императивы, тем не менее, большую популярность получил» промежуточная точка зрения о том, что оба этих качества удивительным образом совмещались в личности Сталина.

Логическим продолжением этой дискуссии стало серьезное изучение российскими историками проблемы внешней экспансии СССР и ее движущих мотивов. В целом они не склонны рассматривать идеологию, «революционно-имперскую парадигму» как доминанту советской внешней политики, в том числе в послевоенный сталинский период Более того, в большинстве исследований подчеркивается ограниченность геополитических интересов СССР и предпочтение раздела «сфер влияния» с западными державами.

В этом контексте становится ясно, что у Сталина не было своего четкого представления о послевоенной внешней политике СССР, не было стратегического плана, в том числе и намерений начинать глобальный конфликт, к которому он не был готов экономически. Российские исследователи склоняются к мнению, что главной причиной начала конфронтации была политика США – американцы отвергли раздел мира на «сферы влияния», отказались «заметить» ограниченность советской экспансии, усмотрели в СССР главную угрозу своим планам и взяли курс на вытеснение Москвы с завоеванных во время войны позиций. При этом американское и европейское общественное мнение было легко перестроено на «антисоветизм».

Большинство российских ученых полагает, что своеобразной «точкой невозврата» от холодной войны к сотрудничеству стало лето 1947 г., когда Сталин отказался от предложения участвовать в «плане Маршалла» Он ясно понял, что этот план направлен на изоляцию СССР и вытеснение его из Западной Европы. Именно поэтому Москва организовала контрнаступление, которое включало в себя такие меры, как создание Коминформа, «консолидацию» своей сферы влияния в Восточной Европе в форме «советизации» и т.д.

Очень важным для понимания процесса генезиса холодной войны является анализ германской политики Сталина. В отличие от западных ученых, российские исследователи склонны видеть в противостоянии Сталина американскому стремлению разделить Германию не простое упрямство или неспособность признать свое поражение, а последовательное и стратегическое желание создать единую нейтральную, пусть несоветскую, Германию, которая не угрожала бы СССР и не была бы интегрирована в НАТО.

В целом за первые десять лет работы вне жестких идеологических рамок российские исследователи внесли значительный вклад в развитие современной мировой историографии холодной войны Их главным достижением за этот период явилось определенное сглаживание «острых углов», сближение полярных и конфронтационных подходов, которые сформировались и господствовали в мировой историографии за предыдущие десятилетия.